Автор: michi gun
Пейринг: Роман | Питер
Рейтинг: R
Жанр: тупо дрочилка
Предупреждения:
читать дальшеОт Питера воняет псиной - Роману хочется зажать нос. Мерзкий запах, мокрый и резкий, выворачивает ему ноздри наизнанку, продрав кожу рыболовными крюками.
- Лицо попроще, - скалится Питер, скривившись, сломавшись где-то в позвоночнике. - И отойди, если не хочешь, чтобы забрызгало.
- Я хочу забрать твои глаза, - зачем-то говорит Роман - он не собирался, и язык чешется от этих слов. - Прежде чем ты их сожрешь.
- Ты уебок, - отзывается Питер.
- Можно? - уточняет Роман, присев перед ним на корточки. Под коленями резко щелкает и липко ноет.
- Пшел отсюда, - улыбается ему Питер, и лицо его - бледная потная рожа - идет лиловыми пятнами. Пара зубов вылетает из челюсти, и Роман протягивает к ним задрожавшие пальцы.
Кусочки Питера. Ошметки Питера.
- Упырь - это всего-то неупокоенная душонка, - хрипит Питер, кроваво оскалившись Роману в лицо. Романа продирает холодом до тошноты, и он шарахается назад, путаясь в ногах, и взмахивает руками - будто празднует волчий выворот перед своим носом, приветствует новоперерожденную псину. Его встряхивает, и ему хочется захныкать, прижав пальцы к теплым векам, но он не отводит от Питера взгляда - и точно ловит момент, когда правое глазное яблоко лезет наружу, вспухнув, будто от укуса пчелы. Питер скулит - звук звериный, как нечаянный предоргазменный стон, - и прячет растрескивающееся лицо в ладонях, а между пальцев его медленно, черно сочится кровь. Роман тянет к нему аккуратную руку и стирает, зачеркивает одну из струек пальцем. Кровь у Питера горячая - это отдается гулом в затылке и нытьем в низу живота.
Когда на жухлую промерзшую траву перед Питером падает уродливый красный глаз, Роман хватает его - не слишком аккуратно, рискуя раздавить в пальцах, - и отходит назад на безопасные двадцать шагов. Теперь не забрызгает.
- Я буду беречь его как зеницу ока, - плоско шутит он, завернув глаз в носовой платок.
Питер смотрит на него недобрыми желтыми глазами и насмешливо скалится, сморщив острую черную морду.
- Мне жаль, что это не ты, - признается Роман, положив глаз в карман. - Не ты жрешь этих потаскушек. Мне нравятся плохие мальчики.
На его пальцах стынет кровь Питера, и он торопится слизать ее, прежде чем она засохнет уродливой бурой коркой. Кровь хороша, пока она не похожа на грязь.
Он ждет, когда волк уйдет в лес, скребя мохнатым брюхом по земле, но тварь стоит лапами в собственных - человечьих - потрохах и пялится на него с голодным любопытством.
- Что? - смеется Роман, сделав к нему пару шагов. - Беги. Жри зайцев и белок.
Питер прижимает уши к треугольной голове и коротко скалит зубы - этот мудак смеется, из-под волчьей шкуры бесит Романа. Он зарывается мордой в то, что было грудной клеткой, и пару раз влажно щелкает челюстями. Роман подходит ближе.
- Предлагаешь присоединиться? - у Романа чешется лицо, будто обрастая шерстью. Он проводит ладонями по щекам, нервически обводит пальцами подбородок, ему хочется курить и трахаться - от густого запаха крови его ведет, перерождает изнутри. В мир пытается процарапаться его внутренняя тварь - не то волк, не то жрущая самое себя змея.
- Штука в том, что ты и есть Уроборос, - говорит он, сев перед Питером на холодную землю. - Дохнешь каждое полнолуние и каждое полнолуние рождаешься. И жрешь свои собственные потроха.
Питер приветливо подталкивает к нему носом крупный ошметок - вероятно, это было что-то со спины, Роман не вникает. От голода мутнеет в глазах.
- Могу я? - вежливо спрашивает он, протянув руку. Питер разевает красную пасть и взмахивает хвостом - мало отличается от большой собаки.
То, что было шеей Питера, оказывается не слишком вкусным - жилистым и жестким. Роман вгрызается в мясо, дурея от того, как щекочет потекшая кровь подбородок. Питер сворачивается у его ног, кладет тяжелую голову на колено.
- Потом ты съешь меня? - уточняет Роман, погладив его за ухом, и ждет ответа до самого пробуждения.
Романа подташнивает, от наволочки воняет кровью - слабо, и он силится разглядеть темные пятна на ней, но перед глазами плывет.
- Блять, - тянет он в темноту, заворочавшись, сбив одеяло в ком. Горло продирает сухим кашлем, и Роман пялится в потолок, чувствуя, как что-то теплое и мокрое под боком липнет к коже.
Он не помнит, правый это был глаз или левый, а по полураздавленному кровавому ошметку хер поймешь. Да и какая нахуй разница.